Библиотека

В 1796 году, ровно сто лет тому назад, в медицинском журнале Гуфеланда ("Journal der praktischen Arzneikunde und Wundarzneikunst", II Bd., 3 St.) скромно и бесшумно появилась статья уже весьма известного тогда в Германии врача и ученого Самуила Ганемана под заглавием: "Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы" ("Versuch über ein neues Princip zur Auffindung der Heilkraäfte der Arzneisubstanzen, nebst einigen Blicken auf die bisherigen"). Эта статья, столетний юбилей которой в нынешнем (896) году празднуется по всему образованному свету, имеет значительный исторический интерес, потому что представляет первое возвещение Ганеманом гомеопатического принципа лечение и показывает нам зародыш той терапевтической реформы, которая постепенно создавалась и вырастала в голове Ганемана в течение шести лет со времени его известного хинного эксперимента (1790 г.), затем получила более широкое обоснование в статье под заглавием "Опытная медицина" ("Die Heilkunde der Erfahrung"), явившейся в том же журнале через девять лет после первой (1805 г.), и, наконец, достигла своего полного развитие в "Органоне" (1810 г.). Реформа эта повлекла за собою образование самостоятельной и могущественной медицинской школы, имеющей теперь многочисленных представителей во всех странах земного шара. Конечно, химические и физиологические взгляды, высказываемые Ганеманом в 1796 году, отличаются от тех воззрений, которые находятся в обращении в 1896 году; точно так же, господствовавшая в прошлом веке естественная классификация растений Муррея, взятая за основание Ганеманом, отличается от общепринятой теперь системы Линнея. Тем не менее, научная точка зрения, на которой стоял Ганеман и которая служит выражением духа его века, нисколько не влияет на фактическое содержание и внутреннее значение его практических наблюдений; поэтому прилагаемая ниже статья, написанная сто лет тому назад, имеет сегодня такой же интерес, как если бы она была написана вчера. Общее её содержание заключается в следующем.

Ганеман рассматривает, каким образом до тех пор занимались исследованием целительных свойств лекарственных веществ, и даёт ясную и краткую характеристику всех тех методов, посредством которых думали подойти к разрешению этого вопроса. Он указывает на негодность сухой перегонки растений для суждения об их свойствах и, не отвергая высокого значение химии для практической деятельности врача, особенно при отравлении ядами, протестует лишь против отождествления химических процессов в реторте с жизненными процессами в живом теле. Затем он показывает несостоятельность способа примешивания исследуемых лекарств к выпущенной из жилы крови и впрыскивания их в кровеносные сосуды животных; вообще, опыты на животных он считает недостаточными, ввиду того, что лекарства действуют весьма различно на животных и на человека, и более тонкие внутренние изменения и ощущения не доступны исследованию на бессловесных организмах. Ещё менее удовлетворительны способы отыскивание целительных свойств растений на основании их внешних признаков, вида, вкуса, запаха и ботанического сродства. Поэтому остается только наблюдать над действием лекарств на человеческое тело. Практическая медицина обыкновенно применяла три главных способа борьбы с человеческими недугами. Первый способ - удаление основной причины болезни - по его словам есть "самый возвышенный", "наиболее сообразный с достоинством искусства", "остающийся навсегда выше всякой критики", и Ганеман называет его "царственным путем". Но так как удаление причины болезней большей частью неосуществимо и познание основных причин болезней в большинстве случаев для нас недостижимо, то и причинное лечение применимо лишь в редких случаях, и для излечения болезней приходится прибегать к другим способам лечение. Второй способ - употребление антипатических средств по принципу contraria contrariis, т. е., подавление симптомов болезни посредством лекарств, имеющих противоположное действие, например, лечение запора посредством слабительных, кислотности желудка посредством щелочей, воспаление посредством холода, и т. д. Ганеман не отвергает относительной пригодности этого метода лечение в острых болезнях, называя тут действие антипатических средств "временным"; но в хронических болезнях он считает антипатические средства "паллиативными" и "вредными", хотя и приводит сам примеры временной пользы от паллиативного употребления нескольких средств, например, опия, кофе, камфоры и др. Но для радикального исцеления хронических болезней он совершенно отвергает пользу антипатического лечения и обясняет вред паллиативных средств тем, что их вторичное действие оставляет в организме состояние, сходное с уже существующим болезненным состоянием, и, таким образом, усиливает и затягивает естественное течение болезни. По его выражению, это "дорога в тёмном лесу, теряющаяся на краю пропасти". Третий способ заключается в применении специфических средств, которые имеют целью не маскировать симптомы, а вырывать болезнь с корнем, и этот путь Ганеман называет "самым желательным и наипохвальнейшим". Только он оговаривается и выражает сомнение, чтобы могли существовать специфики против общих патологических форм или нозологических названий болезни, но он убеждён, что "существует столько же специфических средств, сколько существует различных состояний отдельных болезней". Весь вопрос только в том, как находить такие специфические средства? До тех пор употребление спецификов имело в своем основании либо грубый эмпирический опыт, либо простую случайность. Ганеман этим не удовлетворён; по его убеждению, ни эмпирия, ни случай не должны играть руководящей роли в медицине, если она хочет встать на уровень науки. Единственный источник сведений о специфических свойствах лекарств должен заключаться в исследовании их чистого действия на здоровый организм и затем в изучении, в каком смысле и направлении могут быть сознательно и преднамеренно применяемы эти лекарственные свойства к излечению болезней. Исследование чистого действия лекарств показывает, что каждое лекарственное вещество возбуждает в здоровом организме известный род собственной и совершенно своеобразной болезни. Но знание одного этого факта еще недостаточно для успешного применения лекарств у постели больного; нужно ещё понимать значение и практическое применение этого факта. И вот Ганеман, под впечатлением своего хинного эксперимента и руководимый шестилетним сознательным опытом и наблюдением, предлагает своим товарищам ключ к успешному пользованию лекарственными свойствами, не в виде какой-либо выдуманной теории или системы, а как факт, в форме следующего простого и ясного опытного правила: "нужно применять против болезни, подлежащей излечению, такое лекарственное вещество, которое в состоянии вызвать другую наивозможно сходную искусственную болезнь, и первая будет излечена: подобное подобными". Таким образом, специфическим лекарством для каждого индивидуального случая болезни, будет всегда его гомеопатическое средство, т.е., лекарство, производящее в здоровом организме подобную же болезнь.

Поставивши это положение, Ганеман переходит к пояснению его на примерах и приводит целый ряд лекарственных веществ в доказательство того, что все они производят у здорового такие болезненные состояния, какие они излечивают у больного, и иллюстрирует своё изложение несколькими случаями из своей частной практики. Эта часть работы обнаруживает обширные сведения Ганемана о физиологическом и терапевтическом действии лекарств вместе с тонкой наблюдательностью и необыкновенным даром ясно и точно передавать свои наблюдения Большая часть примеров служит прямым подтверждением развиваемой мысли, и почти все истории болезни (за исключением двух или трёх) хороши и доказательны. Лишь в немногих случаях Ганеман, вместо доказательств, допускает предположение. Например, он говорит, что Rhus radicans вызывает рожистое воспаление кожи и сыпи, и спрашивает, не будет ли он, поэтому, излечивать рожу и накожные болезни? В другом месте он говорит, что Millefolium, как известно, останавливает внутренние кровотечения, и ставит вопрос, не производит ли он, поэтому, кровотечений у здоровых? Время показало, что он был прав в своих предположениях и что, действительно, Rhus успешно излечивает рожу и кожные сыпи, a Millefolium, действительно, имеет тенденцию производить кровотечение. Тем не менее, хотя эти примеры теперь, в наше время, доказывают верность суждения и дальновидность Ганемана и служат нескончаемым продолжением положительных подтверждений закона подобия, но, по нашему мнению, в то время они не способствовали убедительности доказательств, а, скорее, ослабляли силу его доводов, потому что, неся в себе элемент гипотетический, они могли внушать мысль о предвзятости его идеи и некотором его пристрастии к одностороннему объяснению фактов. Поэтому, с риторической точки зрения, для убеждения его современников, может быть, было бы лучше, если бы всё предположение о возможности и правдоподобности такого-то ещё не исследованного физиологического или терапевтического действия лекарств были бы вовсе исключены из ряда доказательств, а оставлены были 6ы им только положительные и неоспоримые примеры гомеопатического характера действия лекарств, тем более, что недостатка в таких примерах у него не было.

Кроме демонстрации закона подобия, статья Ганемана замечательна в том отношении, что в ней преподаётся два драгоценных практических правила, а именно: 1) назначать зараз всегда только одно простое средство, и 2) тщательно индивидуализировать состояние пациента и характер действия лекарств. Если взять во внимание медицинскую практику прошлого века и обыкновение врачей прописывать сложнейшие рецепты из нескольких десятков средств, то становится понятным, что способ назначения Ганеманом лишь одного лекарства в однократном приёме, с выжиданием его действия в течение нескольких часов или дней, должен был казаться его товарищам совершенно революционным и необыкновенным. Но Ганеман уже и тогда ясно видел, что усовершенствование медицинского искусства в значительной мере задерживается обычаем полифармации. "Чем сложнее наши рецепты, тем темнее становится в медицине", - говорит он в следующем, 1797 году, - "простота предписания есть высший закон для врача". И, действительно, отличительная черта его практики уже и в то время, а тем более в позднейших периодах его деятельности, как видно из всех приведённых им историй болезни, состояла в том, что он назначал больному только одно простое средство зараз и никогда не повторял приёма ранее, чем по прекращении действия первого. Вместе с тем, он тщательно вникал в особенности каждого случая болезни, обращая особенное внимание на настроение духа и психическое состояние пациента, и при выборе лекарства непременно доискивался такого средства, которое вполне соответствовало бы психике пациента. Это показывает, насколько Ганеман стоял впереди своего века. Во всяком случае, настойчивое проведение этих двух золотых правил - простоты предписания и индивидуализирования больного - могло бы и в настоящее время служить украшением любого аллопатического журнала и предоставить их адвокату право на благодарность ему со стороны медицинского сословия.

Дозы, прописываемые Ганеманом в это время, ещё довольно грубы и материальны; но он уже начинает чувствовать необходимость уменьшения дозы и советует употреблять подходящее средство лишь в настолько сильном приёме, чтобы едва проявилось ожидаемое от него искусственное болезненное действие. Значительное же и ранее неслыханное уменьшение дозы предписывается им лишь четыре года спустя.

Относительно пределов применимости гомеопатического лечения, Ганеман в этой своей первой статье ограничивается советом применять его особенно в хронических болезнях. Но, по мере дальнейшего испытания гомеопатического лечения, он всё более удовлетворяется получаемыми результатами и постепенно приходит к заключению об одинаковой успешности его как для хронических, так и для острых болезней (1805 г.), и, наконец, окончательно убеждается, что ни один из существующих методов лечения, - конечно, всегда за исключением причинного, т. е., непосредственного удаления причины болезни, в тех редких случаях, где это возможно, - не может сравниться с гомеопатическим.

Необходимость обогащать лекарственный арсенал специфическими средствами вполне сознавалась лучшими врачами, как до Ганемана (Сиденгам), так и после него (Вундерлих); но важнейшая и неоценимая заслуга Ганемана заключается в том, что он на все времена дал ключ к нахождению специфических средств для каждого случая заболевания, вследствие чего он и является Ньютоном специфической терапии.

Вся статья проникнута необыкновенным благородством и спокойствием тона и дышит любовью и уважением к его товарищам. Он обращает их внимание на возможность увереннее и научнее пользоваться целительными свойствами лекарств, и как бы упрашивает их покинуть прежние, вредные и опасные методы врачевания, и испытать взамен предлагаемый им новый способ лечения. Изложение его ясно и беспристрастно, образ мышления точен и логичен, все утверждения умеренны и доказательства убедительны. Современники Ганемана не могли оценить его взгляды, которые были для них слишком новы и смелы. Теперь, по истечении целого века, медицинская мысль уже более подготовлена воспринять (и на сам деле в очень многих случаях бессознательно, и воспринимает, и усваивает) трезвое и положительное учение Ганемана. Остаётся только пожелать, чтобы ганемановский принцип нахождения специфических свойств лекарственных веществ был сознательно и систематически принят к руководству и преподаванию университетской медициной XX века.

Доктор Медицины Л. Бразоль
Санкт-Петербург, сентябрь 1896

Издание С.-Петербургскаго Общества Врачей Гомеопатов.
С.-Петеребургъ, 1896
репринтное издание СПб, 1993